немного философии о фондовом рынке

Иногда можно найти интересные мысли в самом неожиданном месте, например читая скандинавский детектив Стига Ларссона и Давида Лагеркранца «Девушка, которая искала чужую тень». Чтобы ничего не исказить, приведу цитату из книги

«Фондовый рынок — тоже своего рода религия. Очевидно, что и то, и другое держится на нашей вере. Стоит нам усомниться — и рынок рухнет так же, как церковь… Наши сомнения — это именно то, что дает бирже возможность существовать. Ежедневно миллионы человек сомневаются, надеются, верят и анализируют, тем самым создавая курс. Но я хотел бы поговорить о вере другого рода...
— В Бога?
— Возможно и об этом тоже. Но прежде — о вере людей в саму возможность получения прибыли на бирже. Серьезные сомнения на этот счет способны обвалить рынок и опрокинуть мир в пучину депрессии.
— Но… существуют ведь и другие сомнения и страхи, чреватые не менее катастрофическими последствиями?
-Разумеется. И первое, что здесь можно назвать, — утрата веры в саму идею рынка, разрушающая саму воображаемую структуру…
— Воображаемую?
— Провокационное замечание, и я сразу хотел бы за него извиниться. Но фондовый рынок действительно существует не в том смысле, в каком это можно сказать обо мне или вас. Он — не более чем воображаемая конструкция. Которая прекращает существование в тот момент, когда мы перестаем в нее верить.
— В самом деле?
— Да. Давайте разберемся. Что есть рынок? Соглашение. Мы, и никто другой, решили, что отныне наши страхи, мечты, мысли и надежды на будущее получают эквивалент в валюте, доле собственности предприятий и  живых товарах.
— смелая мысль
— не такая уж смелая. Но, что самое интересное, это не делает рынок менее надежным или стабильным. Многие явления нашей жизни – например, культурное наследие или различные организации, институты – не более чем порождения нашей фантазии и конструкции ума.
– И наши деньги, конечно.
– Разумеется, причем сейчас, как никогда ранее… Я, конечно, не имею в виду те золотые кругляшки, в которых купался Скрудж Макдак и которые хранились у него под матрасом. Сегодня наши сбережения – не более чем цифры, мелькающие на мониторе компьютера. Тем не менее мы в них верим. А теперь представьте: мы поверим в то, что эти значки могут не только скакать вверх-вниз, перемещаясь с одного места в таблице на другое, но и исчезнуть. Как цифры на грифельной доске. Что тогда?
– Катастрофа
– Совершенно верно. И это примерно то, что произошло с нами несколько месяцев назад.
– Вы имеете в виду хакерскую атаку на «Файненс секьюрити» и Центральный депозитарий ценных бумаг?
– Совершенно верно. Тогда все наши сбережения на некоторое время просто перестали существовать. Затерялись в киберпространстве. И рынок затрясло. Крона упала на сорок шесть процентов.
– Но Стокгольмская биржа отреагировала на удивление быстро и сразу закрыла все отделения.
– Мы должны отдать должное этим людям. Обвал фондового рынка в Швеции привел лишь к тому, что некоторое время никто не мог совершать никаких операций. Для этого просто не было средств. Но кое-кто на этом разбогател, и именно эта мысль до сих пор не дает покоя многим. Представляете, какая это сумма? Сколько нужно ограбить банков, чтобы покрыть ее?
– Конечно, конечно. Ну, а если серьезно, насколько все это опасно?
– На самом деле реальной опасности здесь нет. И шведские банки, и «Файненс секьюрити» имеют обширную базу резервного копирования. Но жизнь рынка не ограничивается тем, что мы называем «объективной реальностью». Опасность состоит в том, что на некоторое время мы просто перестали верить в существование виртуальных капиталов.
– Хакерские атаки сопровождались массированной дезинформацией в социальных медиа.
– Совершенно верно. Сразу появилась масса фальшивых «твитов», где утверждалось, будто наши активы не могут быть восстановлены. И – заметьте – это была скорее атака на нас и наше доверие, нежели на наши деньги. Мы должны отличать одно от другого.
– Сегодня как будто имеются неоспоримые доказательства того, что и хакерские атаки, и дезинформационная кампания направлялись из России?
– Да, и хотя мы должны воздерживаться от необоснованных обвинений в чей-либо адрес, это наводит нас на определенные мысли. Возможно, именно так и начнется следующая мировая война. Мало что способно так дезориентировать общество, как утрата веры в собственные деньги. При этом совершенно необязательно, чтобы веру утратили мы сами. Вполне достаточно, если это сделают другие.
– Этот момент нуждается в пояснении.
— Очень просто — эффект толпы. Даже если мы прекрасно знаем, что ситуация находится под контролем и стабильности рынка ничего не угрожает, это не имеет никакого значения. Если окружающих нас людей охватывает паника, у нас есть основания для страха… Реальные психологические механизмы выбора накладываются на их отражение в массовом сознании. Требуется угадать, что угадают другие. При этом все крутится вокруг того, что каждый старается первым поставить ногу на ступеньку и начать гонку раньше всех. Со времен Кейнса в этом плане мало что изменилось. Распространение так называемых «торговых роботов» только усиливает этот эффект. Обработка данных в этом случае происходит быстрее, в результате чего существующая модель проявляется, так сказать, в более чистом виде. Здесь кроется одна опасность. Алгоритмическая, или роботовая, биржевая торговля в критических ситуациях выходит из-под контроля практически молниеносно. В подобных случаях зачастую самое верное – действовать наобум. Иррациональные решения становятся самыми рациональными. Что толку кричать: «Успокойтесь, идиоты! Все это – не более чем технический сбой! Ваши бумажки на месте!» – если толпа вокруг мечется, охваченная паникой.
– Но если это действительно не более чем технический сбой, проблема будет быстро устранена, не так ли?
– Совершенно верно. Однако паника прекратится не сразу. И тут уже не будет иметь значения, насколько вы правы в оценке ситуации. Мнимая проблема может обернуться реальной, и вы будете разорены. «При всей своей правоте вы станете банкротом», – если процитировать того же Кейнса. Есть, правда, один обнадеживающий момент. И он заключается в способности рынка рефлексировать над самим собой. Поясню. Когда метеоролог изучает состояние атмосферы, это никак не может повлиять на погоду. Но когда мы изучаем рынок, все наши догадки, расчеты и выводы являются составной частью его механизма. Поэтому рынок способен к развитию, каждая встряска делает его чуточку умнее.
– При этом его поведение непредсказуемо.
– В этом отношении биржа – поистине парадоксальное явление. Все мы надеемся заработать денег с ее помощью, поэтому хотим полного понимания всех его процессов. Но как только мы начинаем что-либо понимать, наше понимание его меняет. Созданная нами модель будет влиять на наше поведение на финансовом рынке, отчего он, в свою очередь, станет другим. Смутирует, как вирус. Так что полного понимания финансового рынка добиться, по-видимому, никогда не удастся. В этом случае реальность никогда не будет совпадать с нашими представлениями о ней.
– Но именно это несовпадение и есть его движущая сила?
– Именно. Противоречивость и несогласие – основа его жизни. Рынку нужны и доверяющие, и сомневающиеся, как нужны покупатели и продавцы. И в этом его главная прелесть. Рынок живет противоречиями, развивается, умнеет. Он гораздо умнее аналитиков – всех этих финансовых гуру, которые так любят строить из себя умников в студиях перед телевизионными камерами. В чем же суть правильной стратегии? Как заработать на рынке по максимуму? Миллионы людей во всем мире задаются этим вопросом. Отвечу так: здесь важен баланс. Между нашими расчетами и иррациональными догадками, между ожиданиями продавцов и сомнениями покупателей – проницательность, граничащая порой с пророческим даром. Высокая конъюнктура – момент наивысшей «проницательности» рынка. На противоположном полюсе – обвал.
– И откуда нам знать, что нас ожидает в ближайшее время?
– В том-то и весь вопрос. Я говорю, когда хочу похвастать, что знаю рынок достаточно хорошо, чтобы осознавать, что ничего в нем не понимаю».